Интервью Алексея Анпилогова, ополченца и журналиста, спустя три дня после убийства Алексея Мозгового.

Материал Елены Рычковой на ресурсе «Накануне.RU» (в сокращении. ред).

«Комбриг Мозговой был последним революционным романтиком»

— Всех волнует трагическая гибель, убийство Алексея Мозгового. Какие есть версии – кому больше всех была выгодна смерть?

— Давайте рассмотрим вопрос классически, как это всегда делает следствие: с одной стороны, существует место, орудие преступления и его следы, жертва — и это всё факты, которые надо анализировать и строить на основании их картину преступления.
А с другой стороны — существуют мотивы. Мотивами очень просто спекулировать, рассуждать, кому это было выгодно и кто был или мог быть возможным заказчиком преступления. Тем более, что как уже было сказано, мотивы к убийству Мозгового можно найти у громадного числа лиц — он был политиком, а не затворником, которого никто не знал.

Пытаться сейчас, авансом, сразу же списать всё на «укр-ДРГ» — это дурной тон. Таким образом ведь вообще можно объяснить любое убийство на Донбассе, если не хочется проводить нормальное следствие.
И, к сожалению, именно такой подход возобладал после убийства Евгения Ищенко и скандала с ликвидацией Александра Беднова — слова об «укр-ДРГ» звучат чуть ли не через полчаса после официального объявления о смерти очередного политика или военного в Новороссии.
Что, в общем-то, навевает не только грустные мысли, но и плодит тут же массу дополнительных вопросов о тех же самых субъективных мотивах тех, кто делает такого рода заявления.
С моей точки зрения, для этого еще нет достаточного фактического материала, чтобы определять мотивы кого-либо на убийство Мозгового.

Здесь нужно понимать саму фигуру комбрига: Алексей Мозговой был неудобен всем, неудобен киевскому режиму, он был неудобен, к сожалению, своим собственным соратникам в Луганске, которые давным-давно предали те идеалы восстания в Донбассе, которым пытался до сих пор следовать и которые пытался выполнять Алексей Мозговой. И он не был выгоден даже, к сожалению, Москве, поскольку российское государство и российская власть сейчас взяли курс на реинтеграцию Донбасса обратно в нацистскую, фашистскую Украину – в этом процессе Алексей Мозговой был лишним.

Но для начала рассуждений о мотивах нужно четко установить заказчика, на основании анализа фактов на месте гибели – тогда можно определять какие-то мотивы. Иначе гадать можно бесконечно – кто мог выиграть от смерти комбрига, кто проиграл, кто был провокатором, кто был возможным объектом провокации и так далее.
При этом мы може впасть в обычную «ошибку неправильной индукции», либо включив в список подозреваемых всех, либо же откинув тех, кто как раз и был заказчиком убийства.

Помните?
«В Аргентине, Венесуэле и Эквадоре говорят на испанском языке. Аргентина, Венесуэла и Эквадор — латиноамериканские страны. Следовательно, в каждой латиноамериканской стране говорят на испанском языке.»

Так и здесь:
«Айдаровцы убивают ополченцев. Мозговой — ополченец. Следовательно, айдаровцы убили Мозгового»

А вот если бы улики чётко указывали на «Айдар» или украинскую ДРГ — то это бы было уже темой для обсуждения. А так пока все факты говорят об обратном: место убийства расположено в глубоком тылу ЛНР, убийцы знали постоянный маршрут следования комбрига, орудием убийства выступил пулемёт Калашникова, который не провезёшь в дамской сумочке. То есть, речь идёт либо об операции просто-таки высочайшего уровня, что и не снилось украинской стороне, либо же нам стоит начать детально разрабатывать какие-то иные версии.

Для самого же движения «Русской весны», для восстания на Донбассе, убийство Алексей Мозгового — это, безусловно, очень тяжелая потеря.

— Алексей Мозговой был неординарной личностью, это многие отмечали?

— Когда я писал текст на его гибель вчера, я написал, что это был в самом деле «последний из могикан», то есть человек, который с самого начала резко поменял свою личную жизнь — и до конца следовал в русле своего нравственного выбора. Он ведь был поэтом, был музыкантом — и совершенно не был политиком.
И, конечно, его действия в этом мире прожженных и лживых политиков — это были действия ребенка, который попал во взрослую жизнь. Все его заявления, все его поступки — это были поступки революционного романтика, который сознательно выбрал в зрелом возрасте этот путь и прошел его до конца.

Он, как комета, пронесся по небосклону — с одного края на другой, сгорая в пламени собственной жизни и жизни восстания. И он останется в нашей памяти таким, каким он был — искренним, правдивым и кристально чистым. Конечно, сейчас, как часто бывает с людьми неординарными, по избитой фразе «на его могилу нанесут кучу мусора», но мне кажется, что все то хорошее, что сделал Алексей для простых людей в Донбассе, перевесит все эти пустые инсинуации, которые вокруг него начали клубиться, как это происходит уже в последние два дня после его гибели. Масса людей, которые знали комбрига шапочно или заочно — почему-то тут же согласны выступить «экспертами» и судьями, указав покойному, где он «был неправ», «не то сказал» или «не с тем дружил».
В то время, как на месте Мозгового никто из них и близко не был.

— А его роль действительно была значительна в донбасском движении?

— Многие люди сейчас уже готовы вынести окончательный вердикт по фигуре Алексея Мозгового, о его роли в восстании в Донбассе, но мне кажется, что настоящую историю — и восстания, и тех людей, которые были значимыми и знаковыми фигурами, — смогут написать лет через 5-10, не раньше. Поскольку масса людей сейчас не говорит обо всем том, что происходило во время развития событий в Донбассе. И о трагических, и о славных событиях — по разным на то причинам.

Я общался со многими людьми, которые организовывали лагерь возле ОГА в Луганске, которые стояли там, на морозе, в холодную зиму 2013-2014 годов, в то самое страшное, начальное время, когда ещё не было особой надежды на победу. Все они высказывались однозначно — Алексей Мозговой уже тогда был кремнем, вокруг которого кристаллизовался актив антифашистского сопротивления. Именно он во многом смог слепить из весьма аморфного палаточного лагеря «Народное ополчение Луганщины», которое и стало потом зачатком механизированной бригады «Призрак».

При этом, в отличии от Валерия Болотова, он был именно «голосом улицы», тем, за кем шёл народ.

— Вы ведь лично знали погибшего?

— Да, я лично знал Алексея. Мы общались с Алексеем достаточно плотно, начиная еще с того времени, когда мы по телефону с ним познакомились в прошлом мае и помогали «Народному ополчению Луганщины».
Я отношусь с безусловным уважением к позиции Алексея, поскольку, как я сказал, тот путь, который он начал с палаточного лагеря под Луганской администрацией еще прошлой зимой — он прошел до конца, прошел достойно, с поднятой головой, и никто его не смог поставить на колени, хотя количество людей, которые пытались это сделать, безумно велико. Но как я сказал, Алексей оказался сильнее в чем-то даже собственной смерти.

— В чем было различие в позициях на будущее Украины? Какая была его цель?

— Алексей был романтиком, он считал, что может изменить всю Украину. Отсюда все его попытки найти некий «третий путь», который бы позволил примирить Украину «новую», которая называла себя Новороссией — и ту Украину, которую он видел перед собой, с другой стороны линии фронта. Это ведь проблема любой гражданской войны — гражданская война всегда является жутким разломом, который причудливо разделяет города, знакомых, даже семьи.

Но с другой стороны фронта — он там видел точно таких же обманутых людей, он видел точно так же, что люди погибают за совершенно пустые лозунги, и понимал, что там, с другой стороны, масса хороших людей. Которые погибают в братоубийственной войне без всякой надежды на какое-то лучшее будущее.

Мы с ним различались в практических подходах к построению новой реальности. Он много раз говорил о народе, о народовластии, о, скажем так, низовых инициативах. Я же со своей стороны всегда исповедовал другой подход, поскольку считал, что политические организации и высшая форма политики, государственное строительство — всегда, к сожалению, в реальном мире бьют эти все варианты такого достаточно анархического низового народовластия. Анархисты могут легко добиться быстрых результатов по захвату власти, но потом им очень трудно эту власть удерживать и использовать во благо.
Именно вокруг этой идеи и был у нас с Алексеем самый жаркий спор во время нашей личной встречи. Я тогда не смог убедить его в том, что власть надо брать «без остатка», он решил идти своим путём.

Я приводил Алексею пример и Парижской коммуны, и различных крестьянских и рабочих восстаний, которые заканчивались, начавшись очень бурно, буквально в течение нескольких месяцев.
Но у Алексея, как я сказал, была своя достаточно романтическая позиция, которую он не побоялся отстоять до самого конца. Но, конечно, само по себе сейчас это развитие показывает, что Алексей не смог перешибить своей казацкой ногайкой тот самый властный обух, который сейчас пытаются надеть на шею всем восставшим донецким людям заново.
Здесь и было наше основное разногласие, притом, что мы совершенно одинаково с ним понимали все те движущие силы, которые привели к созданию этой системы, которая угнетает русский народ. Если вы посмотрите последнее письмо, которое они написали соместно с Дремовым — то там звучат все эти слова о русском народе. О разделённом русском народе.

Если вы хотите настоящего мотива для убийства Алексея Мозгового — то вот он, на поверхности.

Идея «Единой Украины» в той редакции, как её изложили в минских соглашениях — это ведь и есть окончательное закрепление разделённости русского народа.
Более того, такой украинский кадавр неизбежно будет и дальше раскалывать Россию. Поэтому, если вы хотите порассуждать о мотивах, рассуждайте именно об этом.

Алексея часто обвиняли в том, что он проукраински настроен, но Алексей никогда не разделял украинцев, русских, белорусов, считая их единым народом, единой страной, которая была насильственно расколота на несколько государств, часть из которых попала, по сути, в вассальную зависимость от мирового финансового капитала и западного проекта. Это его первый постулат.

Вторая часть его риторики вам тоже прекрасно известна из его выступлений. Он ненавидел экономическую систему, которая была построена на Украине, считал ее гнилой и олигархической, и против нее он и боролся. Единственное, конечно, для него было достаточно неприятным открытием то, что в России построена — может быть в чем-то улучшенная — но такая же копия украинской системы. Системы, которая точно также выстроена по лекалам «хозяина», для которого простые люди, народ — лишний и досадный элемент их схемы.
Но это, к сожалению, та объективная реальность, в которой мы сейчас живем.

— Да, мыслил он как идеалист-революционер известно, то Мозговой ругал минские соглашения и в принципе не давал развивать криминальные схемы (как местные, так и транснациональные), проходившие через Алчевск. Можно рассматривать версию, что Мозговой перешел дорогу лицам, сделавшим из Новороссии бизнес?

— К сожалению, после развилки с прошлого августа, когда многих полевых командиров попросили подождать до разрешения некоего мирового конфликта, в котором Новороссию якобы меняли на что-то большее, а потом гарантированно спасали — время было упущено. В оправдание полевых командиров можно было только сказать, что просили из Москвы, а как было отказать тем, на кого ты надеялся изначально? Ведь, как я сказал, политические игры и хитрые планы были отнюдь не в крови у тех, кто и в политику-то пришёл ещё позавчера.

Несколько попыток сделать какую-то контригру впоследствии, когда мы помогали Алексею Мозговому осенью и зимой собрать прообраз совета полевых командиров, уже откровенно запаздывали — был уже взят чёткий курс на некую «борьбу с махновщиной», в которой и погиб или был отстранён от дел весь цвет ополчения Донбасса.
Вместо честных людей повсюду всовывали карьеристов и приспособленцев, как это и происходило до этого в государственных машинах Украины или России.
Люди, которые тогда были готовы идти насмерть, они в этом ожидании некоего «лучшего момента для удара» потеряли очень многое, потеряли и веру в свои возможности, и веру в те идеалы, которые поднимали их на борьбу. И это сейчас, в общем-то, ставит не точку, но многоточие в этом процессе, который переходит из быстрой стадии «бури и натиска» — опять к некоему неприятному и тревожному ожиданию.

В российской истории это было много раз, когда Россия подходила к каким-то вопросам социальных изменений и потом отступала, наступало время реакции, но потом опять, еще с большей силой, всё взрывалось.

Вот с моей точки зрения, нынешние события, события 2014-2015 годов, наглядно показали, что ни на Украине, ни в России еще не сформировались новые силы, которые могли бы поставить вопрос о создании нового проекта взамен той социальной модели, которая, с моей точки зрения, является уже полным тупиком. Ведь, к сожалению, российский проект обладает всеми «родимыми пятнами» украинского проекта, просто его пока спасает ресурсная обеспеченность и резервная подушка, накопленная в прошедшие годы. Но, с социальной точки зрения, это лишь немного может отсрочить банкротство проекта.

Сейчас ведь очень интересно бродить по узким улочкам вновь присоединённой к России крымской «русской ривьеры» и видеть помпезные дачи и загородные дома русской имперской элиты с надписями на фронтонах: «1910», «1913» и, даже «1916»!
Тогда ведь тоже «хрустели французской булкой» и вспоминали свои победы над Наполеоном и Турцией. А колесо истории в то время уже затягивало всех этих людей в кровавую мясорубку мировой войны и русских революций.

И та социальная модель, которая присутствует сегодня и в России, и на Украине — она ведь ничем не отличается от ситуации поздней Российской Империи. Это модель встраивания в западную экономику, буквально религия тотального похода на Запад — она сейчас окончательно обанкротилась.
Но общественные силы не всегда готовы предложить сразу же те варианты, которые назрели с точки зрения истории. И мне очень жаль, что Алексей не увидит уже того, что будет происходить в ближайшие 5-10 лет. Хотя завидывать нам, которые это всё увидят собственными глазами и даже, скорее всего, поучаствуют, наверное, не будет.
Потому что, скорее всего, надпись «2014» на фронтоне здания будет вскорости восприниматься именно, как «1916». Война уже идёт, вы слышите её разрывы на Донбассе. А завтра война неизбежно будет уже на вашей улице.

С моей точки зрения те события, которые сейчас начались на Украине, ещё приведут к следующим, гораздо более серьёзным социальным потрясениям, как на самой Украине, так и, скорее всего, в самой России. Проблемы не решены, их только загнали вглубь.

— Кем мог стать Алексей Мозговой для Новороссии?

— Не нужно пытаться сделать из него великого полководца или великого экономиста, это человек, который жил идеями, это человек, который жил образами.
Я когда писал первый, эмоциональный текст о его гибели – я сказал, что «убили поэта».

Убили не военачальника, убили не политика. То есть Алексей вынужденно начал сейчас заниматься политикой, потому что он в итоге понял, что для того, чтобы направлять людей, ему нужно выдвигать политические цели, а не просто популистские лозунги. Я считаю, что он мог стать вскорости настоящим политиком, и был бы народным трибуном, человеком, который бы четко позиционировал себя как защитника простых людей.
И на этом поприще он вполне мог совместить свой общественный талант с теми процессами, которые неизбежно сейчас будут идти дальше на территории Украины и России.

Убили поэта и будущего политика Новороссии. Но — идею уже не убить.

«Накануне.RU» (полный материал. ред)
http://www.nakanune.ru/service/print.php?articles=10476

Огонек Донбасса

#Новороссия