На износ.

Пишет Егор Воронов

Несу себя после работы домой. Уже вечером. И вроде бы, не шахтер, не металлург, не токарь, а почему-то перегорел. Смотрю на десятки и сотни горящих окон этого города. Среди кружащихся в голове вопросов один уж очень назойлив: «Как же это мы теперь живём так?». Вопрос ведь не муха — в тарелке с супом не утопишь. А он скользит по окнам — возвратившимся, остававшимся, пережившим, надеющимся, отбоявшимся, терпящим.

Живущие за этими окнами всё понимают. Да, я тоже всё понимаю. Что нужно ждать, нужно верить, нужно терпеть. Вот по этому принципу мы с ними и живём последние лет пять. Понимаем, что городу трудно. Где-то ужимаемся, в чём-то сдерживаемся, от чего-то отказываемся. Помаленьку тянем каждый свою житейскую лямку. Потому как время такое — перемен. И не до жиру вроде бы. Нет. Только начинаем строить что-то новое. Закусываем удила и снова вперёд. А потом приходит понимание, что нет ничего более постоянного, чем временное. Первый раз я эту фразу услышал, когда возле одного из наших заводов на трассу рано утром упала эстакада. Приехали монтажники и сварщики, убрали бетонную опору, а вместо неё поставили железную трубу. Большую такую. Металлоконструкции эстакады подняли с дороги, на нее (трубу эту временную) и заварили. Я тогда спросил руководившего процессом рабочего, мол надолго это? Вот он и сказал о «постоянстве». Труба так до сих пор и стоит.

Да, эта осень выдалась на износ. Смотрю на близких мне людей, на коллег, на знакомых — не живут, а дергаются на нитках. Издергались. Перетерлись. Перегорели. И тоже ведь не шахтеры, не металлурги, не токари. Но что-то истончается в них. Что-то, что всегда держало бетонным столбом. Крошится, плавится, вытекает. Спроси каждого, что именно — он пожмёт плечами. Но это чувство есть у всех. У всех это общее. И вот это вечное «Ничего перетерпим. Дай Бог только сил» уже не помогает. Устали. Устали задаваться вопросом — будет ли вовремя в этом месяце зарплата? Устали от постоянных разговоров, что снимут все доплаты и проценты с зарплат. Устали этого бояться. Устали, что никому не нужны, если решат уволиться. Устали экономить и гадать что подорожает следующее. Устали ждать новых повышений на коммунальные услуги.

Казалось бы мелочи. Но с одной стороны ты терпишь, а с другой — устаешь терпеть. Вот так и город. Он ведь тоже устал быть изношенным. Перешивать заплаты на заплате и прикрывать все свои давно прохудившиеся места. Устал от того, что не хватает в городе врачей. Молодые учатся два-три года и уезжают в столицу или туда, где у них уже оформлен новый паспорт. Старые устают от постоянных жалоб, нехватки лекарств и тройных норм работы. Медицина города стремительно стареет. Сокращается. Да что там говорить, только в трети школ есть медсёстры.

Устают и учителя. От бумажной волокиты, дополнительных общественных нагрузок и проверок. Они всегда всем должны. Сверху и снизу. И даже успехи учащихся их уже не радуют. Они не могут вечно пытаться заинтересовать. Пламя нельзя держать вечно, когда заканчиваются дрова. И днем с огнем не сыщешь химиков, физиков, математиков. Не найдешь тех выпускников, которые не хотели бы отсюда уехать, грезя белокаменными и невскими городами.

Устает промышленность. Когда работники некогда крупнейшего химического гиганта празднуют уже годовщину своей задолженности в четыре месяца. Когда все толковые инженеры и технологи разъехались, а на вопрос «Кто будет запускать завод?» оставшиеся… служащие только пожимают плечами. Когда в городе названия шахт можно увидеть на рабочих автобусах из других городов, куда наши горняки ездят трудиться. И уже не помнишь — как может быть по-другому? И даже коммунальные службы….Сварщики и слесари, получив новый паспорт, просматривают объявления о трудоустройстве в одной Большой Стране. Мы и к этому привыкнем. Стерпимся. Не так ли?

В какой-то момент износа ты понимаешь, что живёшь на краю. Твоя хижина на краю. И она сползает. Медленно, устало, как твой взгляд по окнам любимого города. И ты не знаешь — остались ли в нём надежды. Ты просто не смеешь в них верить. Да, терпишь, потому что понимаешь, как всё сейчас непросто. И потому что вечерами слышишь, как всё это непросто на окраинах. Убеждаешь себя по капле, что не одному тебе устало и трудно. А завтра ты видишь на улицах дорогие внедорожники и элитные седаны. Завтра ты слышишь, что в этом году в крымской Ялте отдыхало немало жителей твоего города. Завтра ты узнаешь, что в столичных бутиках одеваются и твои согорожане. И в это же время гуманитарная помощь нужна поселку… улице… семье. И руки опускаются. И «терпение» дает течь. Ты уже не понимаешь, что нужно понимать. Ради чего понимать, сдерживаться, отказываться.

А потом в город катастроф приходят новые катастрофы. Во время пожара умирают дети. Когда их матери идут пить. И город устает плакать. Не потому что нет слёз, а потому что и он виноват в таких трагедиях. Он просто привык терпеть таких матерей. Он привык сотрясать кулаками после случившегося, а до этого… ну вы же помните — просто проходим мимо. Время такое. А ведь катастрофы начинаются на наших глазах. Мы стараемся пройти мимо, мы стараемся списать всё на обстоятельства, мы осуждаем, когда уже ничего нельзя изменить.

Мне не хотелось бы верить, что этот город устал жить. Что в нём остались надежды только на паспорта, добрых царей и свое маленькое двухкомнатное счастье с евроремонтом и плазмой. Осень проходит. Даже осень на износ. Но где найти столько надежд, чтобы пережить это, народная моя? Только в себе… только в себе.

Егор Воронов
http://vk.com/wall162146263_15788

Огонек Донбасса

#Новороссия