Машина добра (продолжение).

Пишет Сергей Восьмой

Там я от них первый раз услышал: прилёты, бомбы, война, страшно. Три часа на машине и разные глаза у детей, у взрослых, у меня. Чувство боли, страха, смерти. Мамы этих детей начали спрашивать: «Вы кто? Какая партия? Вы откуда?» «Я из Донецка», — отвечал я им на автомате, при этом пытаясь заглянуть каждому ребёнку в глаза и понять, что я не ошибся, увидев там войну в их детских глазках. Чем больше я пытался понять, тем хуже и хуже мне становилось от увиденного в них. Был момент я просто на минуту отошел от машины и деток в сторону…
Подошла мама с ребёнком ко мне и просто меня обняла. Я думал, что я сильный человек что ничто не может меня заставить быть слабым, ничто и никто, кроме детей и смерти, понял я тогда в Славянске. Там я решил, что я вернусь в Славянск и буду забирать у войны детей. На тот момент я просто привёз игрушки и конфеты и не собирался больше ездить в Славянск… дорога была страшно тяжёлой, чтобы ещё раз поехать просто отвести сладости и игрушки. Но детки Славянска молча глазами меня забрали к себе в сердце. Бросить и оставить их там умирать я уже не смогу. Маленькие были сильными!!! Сильнее, чем я, взрослый дядька с конфетами. Сила их сердца сильнее любой жизни взрослого человека, они нам верят взрослым, что войны не будет, что мы не будем их убивать. Тучи сгущались, а нас ещё ждали детки в другом месте Славянска и Детский Дом нас ждал. Нужно было успеть до 18 часов. С 18 часов из Славянска не выпускали!!! Я попрощался с детками и поехал дальше. Отъехали мы недалеко, тоже где-то в центре. И там меня ждали детки. Много деток. Со слезами на глазах я чувствовал себя Дедом Морозом в мае. Да будь ты проклята, война!

Сердце обливалось не только кровью, а и слезами. Остановился возле сквера недалеко от центра. Там детки ждут. Взял себя в руки после первой встречи в Славянске с детьми войны «Так, Серёга, не пугай детей своим непонятным заглядыванием детям в глаза, ты сможешь», — говорил я себе.
Дети облепили машину добра, но я успел выйти до того. Нужно было успеть везде, где меня ждали дети. Время неумолимо идет к 18 часам комендантский час. Не успею, буду ночевать в Славянске. Солнышко выглянуло из-за туч. Я заметил, как только дети были рядом с машиной Добра, солнышко выходило и улыбалось вместе с детками из города-Слез. Мальчишки стали играть подаренным им мячом в футбол прямо там на асфальте в сквере. Война звуки залпов и разрывов снарядов, а они играют. Это тоже стало для меня шоком там тогда, для дяди из города — Далеко. Дети стали улыбаться, взяв в руки своих новых друзей, игрушки и дети, красиво. Но глаза были не игрушечно военными у детей с войны. Война была от нас, как и мир от них 120 км от Донецка. Пустота города давила на меня мраком серого ужаса… правды войны. Эта правда скоро и Донецк заполнит собой. Нас всех, кто ещё надеялся, что авось пронесет нас. Ещё живы дети Донецка, 68 деток умрёт от пуль и осколков в Донбассе… Ещё живы те, кто Жив… ! Живёт в городе -Далеко, в городе — Нет в городе — Машины Добра.

Там в моих глазах не было злости, там были сухие слёзы войны. Я смотрел на деток и думал о своих детях. Я свято верил там, что если что …то и к нам приедет такая Машина Добра и подарит ВСЕМ детям кусочек мира и надежды, что все будет хорошо. Верил. Там 8 мая 2014 года в Славянске под обстрелом в городе — Слез. Прошло полтора года с того дня, как я так думал… Но я верю и по сей день, что Машина Добра к нашим деткам Донецка приедет… Просто дети из другого мирного города не успели еще ее разукрасить красками мира или уже украсили миром Машинку Добра, не успели собрать свои игрушки детям Донецка… просто дядя еще едет к нам. Он где-то задержался на блокпосте. Он едет. Наши дети ждут. Верят в Машину Добра из сказки города — Славянска.

Первые капли дождика упали на открытку на колесах — Машину Добра. Мой друг сказал, что нужно поторопиться, чтобы дети Детского Дома — Тополек успели увидеть рисунки на машине. Мы попрощались с детками в сквере и поехали в Тополек. Картина по дороге к детскому дому становилась все страшней и страшней, я стал объезжать хвостовики мин, застрявшие в асфальте дороги города Славянск . Разрушения города становились все страшней. Это был район обстрелов. Дождь становился все сильней.
Подъехали с другом к Топольку. Детей на улице не было. Зашли к директору дома. «Дети спят, у нас тихий час». «Как тихий час?» — подумал я про себя, — «а разрывы были такими близкими там у Тополька». Они были не так слышны там в центре Славянска, они казались далекими мне. Но тут было такое жуткое чувство, что сейчас попадут снаряды в детский дом.

Дети спали, спали дети на войне. Рядом разрывы и залпы, а они спят. Накрыло меня чувство боли там еще больше, чем в центре Славянска. Приятная женщина директор спросила, откуда я приехал. «Донецк», — сказал я и пошел к машине. Попросил ее дать сотрудников забрать игрушки и конфеты в машине. Вышел за территорию Теремка я первым делом посмотрел откуда стреляют… Но я еще не мог определить, чем и откуда. Закурил. Вышел друг и так спокойно мне говорит: «Ты что, все хорошо, ну спят дети, ну не успели мы к ним». Я ему: «Ты что, дурак, я просто такое видел на кинохронике войны 41 года. Дети спят под бомбежкой». У него зазвонил телефон, он отошел поговорить. Вышли няни детского дома и я стал передавать им в руки новых друзей для деток Тополька. В Тополек попадет снаряд 1 июля 2014 года !!!!! Но об этом я узнаю, когда буду 1 июля вывозить деток Славянска. Тут, откуда ни возьмись, журналисты подъехали. Сенсация: отравленные конфеты и заминированные игрушки. Бегом к директору Тополька. Быстро вышли они. «Вы нам пару слов скажите, чокнутый», — спросили они у меня. «Дам», — ответил я. Так это мое интервью и не показали они!

Дождь усиливался. Подошел друг и говорит: «Серега, там, ну там», он замялся… — «Люди хотят поговорить с чокнутым», это своё новое имя уже какой за сегодня раз в Славянске я слышал про себя, но если и не
слышал, то читал в глазах людей. «Посмотреть хотят, кто привез заминированные игрушки», — и улыбается он. «Кто хочет?» — спросил я. «Поехали, увидишь, не бойся». Я так на него посмотрел, что он понял кому он это «не бойся» сказал.
Говорю я ему: «Дай мне 10 минут постоять здесь у Тополька. Вдруг ребенок проснется, глянет в окно, а тут такая машина красивая стоит». Сел в машину я и смотрю, как стала плакать мое лобовое стекло. Капли слез, а не капли дождя. Закурил опять.

Нас ждали дети в р-не ЖД. Вышел друг из своей машины и говорит: «Мы на ЖД не поедем. Звонили мамы детей, они в подвалы уходят. Сильно бомбят. А игрушки мы им сами потом с конфетами от Вас передадим», — сказал он мне, положив руку свою мне на плечо. — «Держись дружище, вижу, как тебе тяжело все это видеть». Я ему ответил: «Это мне тяжело. Это детям … это… это… Нервы. Сорвался».

«Ладно, поехали на смотрины, кто там меня хочет увидеть», — сказал я ему. Ехали той же дорогой обратно, картина, я вам скажу еще та: дождь, город пустой, нет людей, воронки от снарядов, окна выбиты в домах и руины домов. И его аварийка мигала как предупреждение: ОПАСНО. Я бы сказал Убийственно. Дождь залил все хвостовики мин в асфальте и мне нужно было быть предельно внимательным, чтобы не наехать на мину. Они местные знали, а я нет.. где мины . Пытался не отставать от друга машины. Так мы приехали с ним под исполком Славянска.
Показали меня всем… Описывать встречу не буду, просто людям было интересно, кто таков, как и мне посмотреть… посмотрели мы друг на друга. Друг записал на видео нашу встречу. Зачем я не знаю. Единственное, что я просил найти мне маленького друга из Славянска. Я даже имени не знал того маленького мальчишки. Так получилось, что незадолго до войны я был в Славянске. Иду по центру города и тут передо мной падает маленький мальчик и кричит: «Мама, меня убила война». Я как столб встал и
подумал про себя: «Не дай Бог». Но Бог дал… то, что дал нам всем. Через пару-тройку дней началась война. Я сфотографировал того мальчишку. Друзья разместили в газете фото и историю мною увиденную там мальчика до войны из Славянска. Вот такая история довоенная. Так он и стоит у меня перед глазами тот «убитый»на асфальте до войны неубитый мальчишка из Славянска. Я оставил газету с фото мальчишки всем кого видел тогда в тот день в Славянске. Я надеялся его встретить снова. Я приехал к нему в Славянск тогда с игрушками. Я отложил для него самую большую игрушку что у меня была в Машине Добра. Но увы ! Я его не встретил там и тогда в Славянске. Если вы знаете или узнаете на фото моего маленького друга! Напишите мне! На фото ОН! Где он сейчас? Что с ним? Верю, что ОН жив! Молюсь.

Вышел я из кабинета моих Смотрин без эмоций. «Куда игрушки и конфеты оставшиеся», — спросил я у друга, — «везем?» «Поехали», — говорит он мне, — «тут, ну почти рядом. Нет, пошли кофе в столовую попьем», — сказал он мне. Мы попили кофе. Я недопил кофе первый раз в жизни, не хотелось мне ни кофе, ни есть… Больно мне там было в городе — Слез.. Не так уж и рядом мне показалось эта дорога или я просто устал сильно. Время тоже меня сильно подталкивало, до комендантского часа оставалось два часа. Вышли, сели в машины и поехали. Дождь перестал плакать. Вся машина была в слезах красок рисунков. Детские рисунки детей Донецка и Макеевки плакали в Славянске.

Мы приехали на работу к жене друга, чтобы оставить игрушки для деток Жд р-она, куда из-за бомбежки я не доехал… Война меня не ждала, она не была рада игрушкам и улыбкам детей. Война убивала все живое в городе Слез. Дождь стал лить как из ведра. Краска рисунков оставалась на Славянском асфальте… Я стоял под козырьком здания и смотрел, как вокруг машины добра лужи окрашивались в разные цвета. Краски добра. Все вокруг машины было яркого цвета: асфальт, лужи …как радуга, но только на земле. Рисунков я уже не видел на машине, только потеки краски напоминали мне, что это была та самая открытка на колёсах. Даже рисунки война оставляла у себя там в Славянске, я перестал говорить, я немел, становясь немым. Просто устал. Просто уходил. Просто и меня война забирала к себе или в себя. Бывают моменты, которые не поддаются никакому описанию. Их нужно просто прочувствовать. Это был там тот самый момент для меня. Не смогу я его вам описать. Попробую, но не смогу.
Мы стояли с другом, курили и просто смотрели на машину и дождь. Каждый из нас думал о своём. Вышла его жена, принесла нам кофе и тоже молча, обняв его, стала смотреть на краски добра в лужах города. Я спросил сам себя и ответил сам себе – Ты видишь в людях добро? — я в людях иногда не вижу и людей.
Я поймал себя на мысли, что я не хочу ехать в Донецк, домой. Списав это своё непонятное желание на усталость дня добра в городе война. «Ну что, Серёга, давай прощаться, время уже тебе ехать», — сказал мне мой друг. «Нет, ещё кофе», — попросил я, тем самым тянув время. Я хотел понять, что это за мысли у меня такие. Остаться?! Что я тут буду делать? Зачем? «Дурак, ты, Серёга,» — говорил я сам себе. — «Давай домой». Помните, как мамы нас с улицы в детстве домой загоняли. Вот так и я себя там в Славянске загонял домой. Что это было..я до сих пор не могу понять.

Это гром спросил я у друга? Да это гром войны ответил он мне. Раскаты войны становились сильнее и сильнее. «А где это?» — спросил я. «Там на Жд», — сказал он. Там же те самые дети.. что ждали меня. Будь ты проклята, война.
Начну я себя оправдывать. Уезжаю из Славянска. Все устают. Даже самые сильные. Только они в отличие от остальных продолжают идти к цели, молча, стиснув зубы. Проводил меня мой друг до первого блокпоста в городе, попрощались, и я начинаю ехать домой, зная, что дорога будет трудной для меня. Я говорил городу Слез: «Я ещё вернусь».

Проехал все блокпосты в городе я подъехал к дамбе. Дождь сделал своё дело, спуск перед дамбой был земляным и очень крутым. Машины, что ехали в Славянск, не могли заехать… сползали по грязи вниз. Собралось очень много машин перед дамбой с двух сторон. Кто-то из машин столкнулся внизу спуска. Ну что, смотрю на часы, осталось полчаса до комендантского часа. Проехал я дамбу, мне спускаться легче было, но с трудом получилось у меня. Мужик, что сидел у поваленного дерева на въезде в Славянск утром все так же и сидел там у дерева, правда, в накидке от дождя. Махнул мне рукой. Часовой города.

На блокпост возле стелы Славянска я въехал первым. Стоп-контроль. Лежала лента с шипами, если на той стороне утром на въезде в Славянск была колючая проволока, то тут лежала лента. Остановился. Вышел из машины. Напротив меня стоял молодой парень не в военной форме с пистолетом в руках, направленным в мою сторону, чуть дальше с правой стороны стоял другой и тоже направил свой пистолет на меня. В сторону выезда из Славянска было направлено дуло БМП. На БМП сидел солдатик и смотрел. Картинка войны. Дождик перестал лить, просто накрапывал. «Здравствуйте», — сказал он мне. «И вам привет», — сказал я. «Ух , а что у вас с машиной? Вся в красках, да?» «Да», — ответил я и рассказал ему, кто и зачем ее красил и для кого. Он и я смотрели друг другу в глаза, не отводя глаз при нашем с ним разговоре. ОН и Я. Говорил только я .Мой монолог был долгим и честным. Я вам честно скажу, не помню после каких моих слов он сказал напарнику, что стоял с направленным на меня пистолетом: «Спрячь в кобуру пистолет». И сам спрятал свой пистолет. «У вас дети есть?» — спросил он у меня. «Да, трое», — сказал я. — «А что?» И при этом я пошел почему-то открывать все двери своей машины. Не знаю, почему я это сделал. Не просили они меня этого делать. «Подождите», — говорит он мне. — «Не нужно. Спасибо. Можно я вам руку пожму», — сказал или спросил он у меня. Я опешил. — «Можно». Мы пожали друг другу руки. И посмотрели в глаза. «Что ты там увидишь, кроме боли?» — подумал я. О чем он думал в тот момент, я могу только догадываться. Солдатик на БМП показал мне пальцем: классная машина. Напарник его убрал ленту с шипами и я поехал в город. Далеко. С правой стороны от меня был Карачун. Я увидел, как кружился вдалеке вертолет в небе…

Я сильно рукой ударил по рулю… чуть не сломав себе руль в машине. Я проклинал всех. Я ругался. Я ехал в город открытых ночных клубов, дискотек, бутиков!
На всех блокпостах меня все спрашивали: «Ну что, отвез игрушки? Ай, молодец!» А мне было плохо, я мало что смог рассказать, не до этого мне было. В Константиновке так вообще меня не отпускали, пока я хотя бы пару слов про деток из города Славянска не расскажу. Всем становилось больно от услышанного, а рассказчик все больше и больше погружался в бой с самим собой в себе за себя. Мысли. Даже не мысли, а еще непонятные ощущения для меня. Ведь боль, которая поселилась в каждой клеточке, нервам не под силу… понять и простить. Кого простить? Кого понять? Их? Себя? Или Войну? А ее можно понять ? Всех простить и себя, в том числе. Мы все ВОЙНА.!!! Как хочется курить, чтобы другие не видели, как блестят глаза… в них все — ярость, жалость, горе, слезы!.. Ярость к войне, не к людям. Остаться человеком. Не стать зверем — вот что тогда было там в дороге, возвращение меня к людям, которые ждали меня из Славянска к городу — Далеко к себе самому. Но это оказалась дорога НЕвозвращение в МИР для меня. Я больше не вернусь тем, кем я был до города Славянск. Война забрала меня навсегда к себе. Война когда-то закончится! А вот мы так и будем воевать, кто видел и был на войне, ВОЕВАТЬ, но только уже за себя в себе. Черно-Белые кадры из войны никогда для нас не станут цветными. У войны есть еще один цвет. Третий Цвет войны — красный. Красная кровь. Страшно видеть кровь детей. Черно-Белая-Красная правда войны, увиденная мной там и тогда.
Я включил телефон свой. Телефон разрывался от звонков и смс от друзей. Я молчал, не поднимал телефон, не отвечал на смс друзей еще полчаса. В сотый раз набрала Елена, поднял телефон. «Все хорошо», — ответил я, не дав ей спросить: как я там? До Донецка оставалось 20 км. Завтра 9 Мая. День Победы. Для меня 9 Мая станет днем осознания начала войны, Днем — Успеть. Знаете, что самое страшное в жизни?.. не успеть. Я уже знал, что буду вывозить детей из Славянска. Мне нужно было успеть забрать детей у войны.

Сергей Восьмой
http://proza.ru/2016/01/20/1714

Огонек Донбасса

#Новороссия