О гибели врачей на боевом выезде под Логвиново в феврале 2015 года.

Пишет Людмила Гришина

Сегодня для нас с Юрием очень тяжелая дата-пятая годовщина гибели наших друзей и сослуживцев по медицинской роте 3 бригады НМ ДНР в Горловке. Это Александр Юдин и Игорь Корнеев.

Когда-то, в самом начале нашего боевого пути, еще будучи в составе созданного Юрием Первого добровольческого медицинского отряда в Донецком ОГА, я ему сказала фразу, которую он не сразу понял. А звучала она так: «У каждого командира есть свое маленькое кладбище. И с этим ему жить всю его жизнь».
Я имела в виду, что будучи командиром, человек принимает решения, которые могут стоить жизни его подчиненным. Но это судьба любого командира. С этим сложно смириться – это нужно просто принять.

До октября 2014 года наша с Юрой служба проходила в тех подразделениях, где мы были просто медиками, отвечали только за себя и вместе со всеми выезжали на боевые, имея все шансы погибнуть, как и наши братья по оружию. Но мы ни за кого не отвечали, не брали на себя груз ответственности. А в октябре, когда началось формирование бригад, Юрий стал начмедом бригады и в его подчинении было больше сотни людей. Это и медицинская рота, и медработники всех подразделений бригады.

Когда начались активные боевые действия мы с Юрой и нашим мехводом Красным на своем МТЛБ были во всех горячих точках. Сидеть в штабе и руководить — это не для Юры.
В уже освобожденных населенных пунктах создавались полевые медпункты и туда привозили раненых с передовой для оказания помощи и отправки в тыл. Там по очереди дежурили почти все наши врачи и медсестры.
Юрию же, помимо работы непосредственно на передовой , приходилось приезжать в Горловку для того, чтобы подписать целую кучу разных бумаг для штаба, которые в результате никому не были нужны.

В один из таких дней, когда мы остались в Горловке на утренней «пятиминутке» назначали дежурную смену на Углегорск. На тот момент город уже был зачищен, боевые действия шли в Логвиново и туда ездили мы на МТЛБ или другие подразделения на броне.
В тот день вызвались ехать доктор Юдин и Игорь Корнеев, который после ранения остался в медицинской роте, поскольку сам по образованию зубной техник и мог оказать необходимую помощь раненому. Да и до этого они с Александром Анатольевичем ездили туда неоднократно. С ними поехала опытная медсестра Татьяна. Все было готово, машина загружена.
Мне по рации сообщили, что все готово и ждут только доктора Юдина. Я заглянула в его кабинет. Он сидел за своим столом, перекладывал с места на место какие-то бумажки. Поднял на меня глаза и спросил: «Что, уже пора ? Да-да, иду». От его взгляда у меня сжалось сердце. Я уже видела такой взгляд и знаю, что он означает. Только это знание приходило потом…

Еще можно было все переиграть, отправить другого человека. Но это легко рассуждать сейчас, а тогда просто была работа. Каждый делал свою. И каждый зал, на что он шел.

Я привожу здесь выдержку из нашей книги «В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии».

«Утром следующего дня Юра поехал в Горловский штаб с очередной порцией документов. Через какое-то время позвонил мне: «Срочно с Красным по-боевому. Выезжаем в Логвиново».
Нам два раза повторять не надо. Пока его машина привезла
от здания штаба, мы уже были в МТЛБ со всем необходимым. Оказалось, ему позвонил доктор Юдин и доложил, что по приказу генерала выехал на УРАЛе за раненными в Логвиново. По пути обратно они были атакованы противником. Часть раненных он отправил обратно в деревню, а с остальными ведет бой.

Расстояние от центра Горловки до передовой позиции километров 40. Сами понимаете, броня это не «Мерседес» и дороги не хайвей.
Подъехав к высотке над Логвиново, увидели столб дыма. Что-то горело. Юрий вылез на пригорок, чтобы посмотреть в бинокль. Я подняла люк десантного отсека и тоже осматривала окрестности. И тут услышала автоматную очередь и точные попадания в плоскость
мотолыги. Причем били кучно и с равными промежутками времени между очередями. Это говорит о том, что работали грамотно, парами, прикрывая друг друга.
Юрий скатился с горки, крикнули стоящим здесь же танкистам — а вы чего не стреляете? А у нас нет ни БК, ни горючки. Оказалось, что наш неоднократный доклад в штабе был просто проигнорирован. Либо это было сделано намеренно.

Красный и Юра начали отвечать из автоматов, бросили гранаты. Я метнулась к пулемету. Кто служил, тот знает, проход с десантного отсека к месту пулеметчика рассчитан на очень миниатюрных людей. А если на тебе зимняя форма и разгрузка с магазинами, то это проблема — быстро туда нырнуть. Села, включила электроспуск и уже взяла в руки рацию, чтобы спросить у Юры направление для стрельбы. Он сам откликнулся по рации. Попросил открыть задние люки. Они с Красным расстреляли по два магазина , бросили гранаты и противник отошел. Им не видно было, сколько нас и поэтому рисковать они не стали. Это нормальная натовская тактика — не вступать в бой, если есть реальный шанс погибнуть.

Немного переведя дух, Юрий позвонил по телефону начштаба и доложил обстановку. «Путник «ответил, что в нашу сторону направляются танки и попросил встретить их у брода и проводить. Что мы и сделали. Довели их до места и они рассредоточились по полю. Приятно было наблюдать горящий БТР и ЗУшку. Еще один подбитый БТР уходил без боя.
Мы вернулись на пригорок посмотрели обстановку и спустились в деревню. Там горело все, что еще не успело сгореть до этого. Повернулись тылом к нашим бойцам и начали грузить раненных. А Красный в это время отстреливался из пулемета по снайперу. Ребята сказали, что не давал, гад, головы поднять. То ли его
скосила пулеметная очередь, то ли успел уйти, но больше не стрелял.

Потом нас накрыли кассетными снарядами и некоторых ребят посекло и оглушило. Под огнем противника и под прикрытием наших танков мы буквально за полчаса сделали четыре рейса туда и обратно. Вывозили ребят с деревни на высотку, к минометной батарее, которая стояла немного дальше, чем «пустые «танки. У них взяли Урал и
отправили раненных в Углегорск. Самых тяжелых везли в мотолыге. Оказывала помощь обгоревшему танкисту, он на меня смотрит и говорит: «Девушка, я вас помню, вы на днях на нас так кричали!» Он даже не понял, что кричала я не на них, а на своего мужа. Но посыл они поняли правильно. Оставшимся бойцам отдали часть своего БК и поехали.

За один этот рейс в Логвиново мы вывезли 38 раненных. Были среди них и те, кто выехал с доктором Юдиным и потом по его приказу вернулся в деревню. У нас оставалась слабая надежда на то, что они с Игорем все-таки спаслись, смогли где-то укрыться и выйти невредимыми. На войне бывают чудеса. Кто воевал, то знает.

Приехали в Углегорск в штаб и там уже я в довольно жесткой форме высказала штабным все, что я думала о сложившейся ситуации. Ведь если бы наш экипаж не оказался в тот момент на высотке, танкистов бы просто перестреляли и окружили наших ребят в Логвиново.

Прибыли на медпункт и я принялась помогать дежурной смене. Раненных было много и нужно было работать быстро. Машины наши одна за одной уезжали в Горловку. Ближе к вечеру вернулись в госпиталь. Там царила очень угнетенная обстановка и практически все сотрудники, с подачи ротного, ополчились на нас с
Юрой. Его обвиняли в гибели наших ребят. При этом общеизвестный факт, что приказ исходил от комбрига, старательно всеми замалчивался и обходился. Генерал через голову начмеда вызвал к себе дежурных врачей посыльным и дал им приказ ехать за раненными без прикрытия и на «Урале». Доктор Юдин — человек далекий от Армии и ему даже в голову не пришло созвониться с Юрием и получить
подтверждение приказа от своего непосредственного командира.

Генерал Соколов, видимо, думал, что если мы туда мотаемся в любое время дня и ночи, то на это способны все бойцы нашей роты. Но это совсем не так, и Юрий никогда бы не послал неподготовленных людей туда, где бы им угрожала опасность. Не думайте, что мы такие бесстрашные берсерки. Мы тоже боимся, но мы знаем, как нужно отработать поставленную задачу. Боевой опыт, мастерство водителя и везение. Вот то, что помогало нам выполнять даже самые сложные задачи. Чем думал генерал – не очень понятно, тем более в такой ситуации ему даже думать не надо было: согласно требованиям устава, Впрочем, думать генералу даже не надо было: есть уставные требования – поставить задачу командиру подразделения – пусть он решает, как лучше её выполнить. Чем руководствовался генерал, идя на их явное нарушение? Как знать, возможно, тем же, чем и когда
ставил в ключевую точку предстоящего боя небоеспособный танковый взвод – имея под рукой целый свежий танковый батальон…

Обстановка в коллективе была просто невыносимая и рано утром на УАЗике мы поехали в Углегорск. Красный остался в госпитале. По дороге нам позвонила Татьяна и сказала, что наших ребят Юдина и Корнея опознали в морге. Мы с Юрой плакали оба. Успокоившись, приехали на медпункт. Рассказали всем о судьбе наших ребят. Это было воспринято всеми очень тяжело. Все-таки это первые потери в нашей роте. Да еще и такие тяжелые и необоснованные».

Это была единственная тяжелая потеря для нашей медицинской роты за все время, пока мы там служили. Доктор Юдин –очень светлый и мягкий человек, выполнял очень много различной работы в роте, помимо дежурств и приема больных — большое количество разной бумажной работы, которой нас завалил штаб. Я понимаю, что любая деятельность связана с документооборотом, но не в таких же количествах!

Однажды, приехав утром на службу, Александр Анатольевич сказал, что попал под обстрел и, прячась в автобусной остановке, думал: «Хоть бы меня сейчас не убили, я же обещал Юрию Юрьевичу сделать отчет». В этих словах весь доктор Юдин — очень обязательный и честный человек. Чего нельзя сказать о прочих служащих медроты. Но сейчас не о них.

А Игорь Корнеев после полученного ранения лечился у нас . Вылечившись, попросил Юрия оставить его в роте . Все-таки медицинское образование у него было. Да и болезнь — сахарный диабет, не очень способствовали тому, чтобы продолжать службу в пехотном подразделении. На все дежурства и выезда он ехал вместе с Александром Анатольевичем — сложилась такая вот бригада. И смерть они приняли оба, достойно, как и подобает настоящим Мужчинам, защитникам своей Родины! Но их потеря — эта наша с Юрой боль на всю жизнь. Может быть, если бы на его месте были мы и поехали за ранеными на броне, все было бы по-другому. А может быть и нет. Кто знает. Но нельзя время повернуть вспять…
Александр Анатольевич и Игорь Корнеев были замечательными людьми — светлыми и смелыми. Вечная память им, достойным сынам своей Родины!

Людмила Гришина
http://vk.com/wall320151303_8704

Фото 1: Юдин Александр Анатольевич (14.05.1970 — 12.02.2015)
Фото 2: Корнеев Игорь Юрьевич (24.03.1965 — 12.02.2015)

Огонек Донбасса

#Новороссия