«Пока обнимаюсь с урной».

Ветеран не может похоронить мужа-фронтовика из-за карантина.

Статья Елены Рычковой на сайте «Накануне.RU»

Из-за режима изоляции, введённого в связи с распространением коронавирусной инфекции, в тяжёлой ситуации оказалась ветеран тыла Великой Отечественной войны из Екатеринбурга Аида Намятова. Её муж Виктор Корзунин, воевавший на Курской дуге фронтовик, умер в марте, не дожив несколько месяцев до 99-летия, и предать его земле она не может.

«Время какое сейчас, видите, никуда не поедешь, никуда не пойдёшь».

Мы позвонили супругам, чтобы узнать, оказывают ли им помощь в период изоляции и как они относятся к тому, что в этом году Парад пройдёт без ветеранов, и с горестью узнали об утрате, произошедшей в семье незадолго до 75-летия Победы. Аида Намятова признаётся, что особой помощи в быту не ждёт, покупает продукты и ходит в магазины сама, к волонтёрам не обращается.

15 апреля Аиде Ивановне исполнится 92 года, ветеран тыла всегда выглядела моложе своих лет, а сейчас из-за переживаний очень похудела и ждёт лишь помощи в исполнении последнего пожелания мужа быть захороненным на кладбище, где покоится мать фронтовика. Несмотря на тяжёлую обстановку и смерть супруга, она считает, что Парад Победы нужно обязательно провести именно 9 мая, ведь это важно и для всех живых, и для памяти уже умерших.

– Аида Ивановна, соболезнуем Вам в связи со смертью супруга. Почему возникла проблема, почему его нельзя захоронить из-за режима самоизоляции?

– А к кому обратишься, когда всё закрыто? А нам для того, чтобы всё полностью оформлять, и время надо, и люди нужны, а все сейчас на карантине, так как? Куда ни ткнёшься – везде закрыто всё.

2 марта у Виктора Ивановича случился инсульт с правой стороны, но он разговаривал, на лице не отразилось, только рука и нога с правой стороны не действовали. Я всё начало марта была в больнице, можно сказать, 11 марта вечером я ушла поздней обычного, он не отпускал меня, только в 11 часов вечера смогла уйти.

«Он очень крепко держал меня за руку, никак не отпускал, прощался, видимо, со мной. И 11 числа вечером его уже не стало. Так что мне ещё очень-очень тяжело.»

– А на каком кладбище Вы планируете похороны?

– Как он пожелал – так и будем всё делать. У него на «7 ключах» мама похоронена, он хотел только туда. Он столько пережил, столько накопал этой земли, так хотелось его в землю похоронить, но вот его желание последнее мы не можем исполнить из-за режима самоизоляции, карантина этого, «выходных».
Конечно, можно было бы, не обращая ни на что внимания, сделать это, машина у нас есть, племянник может помочь, могли бы поехать, но карантин, нужно очень много чего оформлять. Из-за карантина пока всё задерживается.

– Возможно, помочь ветерану Великой Отечественной войны в исполнении его последнего желания согласятся власти?

– И он ветеран, и я труженик тыла, настоящий труженик тыла – в 13 лет я стояла уже у станка на ВИЗе, точила детали для снарядов. Я училась на токарном станке. В то время мы работали без выходных, по 12 часов днём и смена по 12 часов ночью. Это была война. 1,5 года проработала на заводе, потом у меня заболели ноги, меня не выпустили на завод как токаря, а 9 марта 1944 года я уже официально начала работать в Управлении военного снабжения войск НКВД, это угол Малышева и Хохрякова, мне было 15 лет и там исполнилось 16, я была уже допущена к секретным документам.

– Вы с мужем каждый год участвовали в параде на 9 мая?

– В Москве – нет, а здесь, да, постоянно. И для нас это всегда было очень важное событие!

– Но вот сейчас карантин – и стоит ли в этом году устраивать парад с ветеранами на День Победы? Хотят перенести на сентябрь, чтобы парад был, но попозже.

– Вы знаете, я думаю, что к этому времени всё-таки должен быть спад, мы все, тех лет люди, считаем, что всё-таки проводить парад обязательно нужно! Должен быть праздник именно 9 мая, ни раньше, ни позже. Ведь это 75 лет Победы, нельзя так просто взять и перенести дату, для нас она слишком важна! Несмотря ни на что, обязательно должен быть парад и ветераны, конечно. Пусть власти предпримут дополнительные меры, лучше подготовятся.

«Виктор Иванович хотел бы этого, я уверена, обязательно.»

Среди боевых наград Виктора Корзунина – орден Красной Звезды, медаль «За отвагу», награждён многочисленными юбилейными медалями. После войны Корзунин работал токарем и слесарем на кабельном заводе в Свердловске, имел звание «Ветеран труда».

Светлая память фронтовику…

Елена Рычкова «Накануне.RU»
http://www.nakanune.ru/articles/115988/

История Аиды Намятовой и Виктора Корзунина в интервью, которое они дали год назад корреспондентам «Накануне.RU».

«В тылу жили со Сталиным, на фронте – воевали за Сталина», – ветераны вспоминают Великую Отечественную.

«Вы, наверное, заметили, как мы живем? Посмотрите на стены под потолком – видите, как протекают», – с этого начинается наш разговор с ветеранами Великой Отечественной войны, семейной парой из Екатеринбурга (бывший Свердловск) – Намятовой Аидой Ивановной и Корзуниным Виктором Ивановичем. Она – труженик тыла, в 13 лет уже стояла у станка, делая детали для снарядов, он – фронтовик, начавший отступление в 1941 году, но затем воевавший на Курской дуге, раненый и несколько раз контуженный. Несмотря на все заслуги, живут они в небольшой квартирке на краю Екатеринбурга, хотели бы получить новую, но пока не получается.

Вообще современная жизнь оказывается неблагосклонна не только к пенсионерам, но и особенно к ветеранам. Это в столице, может быть, сейчас люди живут спокойно, а на окраинах даже городов-миллионников все еще процветает бизнес «в стиле 90-х». Аида Ивановна рассказывает, как еще совсем недавно их якобы обманули какие-то молодчики из некой фирмы ООО «СЭС» на 20 тысяч рублей, «вынудив», по словам ветеранов, подписать договор на установку очистителя для воды. Который, конечно, никому и нужен не был. И теперь фирма не отвечает на звонки. А когда тебе больше 90 лет, то бегать за обидчиками или за полицией становится сложно. Так и начинаешь задумываться, почему отечественные «бизнесмены» оказываются опаснее фрицев, которых били в 1945. Тем не менее ветераны сильно не жалуются на современную эпоху, хотя и не особо жалуют ее. Но все-таки есть хорошие люди.

Виктор Иванович – инвалид первой группы по зрению и по слуху, видит он только одним глазом, и за это благодарит тех самых хороших людей, а именно – врача Дмитрия Иванова из Микрохирургии глаза – говорит, что он дал ему практически вторую жизнь. Есть и другие люди, но каждый раз напрашивается какое-то «но».

«Все-таки мы за Сталина, – говорит пара. – Потому что тогда порядок был».

9 мая они пойдут на Парад. Власти города в очередной раз не могут организовать транспорт для всех ветеранов, поэтому Аиду Ивановну и Виктора Ивановича подвозить на центральную площадь города будут добровольцы. Непорядок, конечно, но это повторяется уже не первый год, поэтому все как будто привыкли. И так можно сказать не только про подвоз к параду, впрочем, обо всем по порядку – в материале Накануне.RU.

Предвоенные ощущения

Аида Ивановна: До начала войны были какие-то такие эпизодические разговоры, что вот-вот что-то должно быть. Но потом ведь была еще Финская война. Мы тогда жили на ВИЗе – это мы уже знали. Финская, слава богу, закончилась, вроде бы, мир должен быть, а его нет. И вот эти рассказы были – что немцы все-таки что-то готовят. И все не верилось в это. Потому что и Сталин встречался с американцами, было много тогда фотографий, и много говорили, что не должно быть войны. А вот тебе пожалуйста.

Как застала война

А.И.: Я в то время перешла в шестой класс, училась в балетной школе от оперного театра, и когда началась война, ее закрыли, нас всех распустили по районным школам. Несколько человек забрали в ремесленное училище в 1942 году. В основном теории не было, была практика сразу же на заводе, на ВИЗе, в механическом цеху.

Потом меня поставили к станку. Мы делали детали для снарядов, а это должна быть аккуратная работа: во-первых, они в обжоге, во-вторых, они очень тяжелые. Где-то мастер, где-то сама схвачусь, мне говорят: «Не трогай, тяжело». Пока деталь достанем, пока обжог уйдет – в общем, нужно быть аккуратным. Дальше эти детали отправляли уже для сборки снарядов.

Я на заводе работала 1,5 года, смены по 12 часов – работали и ночью, и днем. Потом у меня заболели ноги, я лежала в больнице. И когда нужно было уже на завод выпускать нас работать, почему-то меня не было в списках. А все потому, что у нас был не постоянный мастер.

Потом, когда я приехала из деревни, надо было куда-то устраиваться на работу. Встретились с подругой, она говорит – нам надо человека в Управление военного снабжения войск НКВД. Я написала заявление, меня проверяли, и вот 9 марта 1944 года я, как говорится, начала настоящую трудовую жизнь уже по трудовой книжке. А то, что раньше я работала на заводе – для этого получила справку.

16 лет мне исполнилось уже на работе, я была допущена к секретным документам, хотя была «соплюха» такая. Это не просто так в войну работать с документами, знать все полки. У нас в основном были промышленные и конвойные полки. У меня все в голове было.

Виктор Иванович: Я был призван в 1940 году в Латвию, 690 стрелковый полк. В полковую школу нас назначили – а как ее окончили, так вышли на армейские занятия в мае, я был пулеметчиком. После армейских занятий мы не вернулись обратно – нас подтянули к самой границе. Когда мы подошли к границе, в лесу решили сделать привал, это было 4 часа утра. Я пошел воды набрать, готовить завтрак, и как только воды налил, смотрю: два самолета летят, один немецкий – ниже, наш – выше, и наш «ястребок» сшиб его. Я с водой прихожу обратно – а там уже по тревоге строятся, мы отправляемся дальше в сторону населенного пункта. Мы идем дальше – опять два самолета нам навстречу «бреющим» полетом летят, строчат по нам, мы – врассыпную кто куда. Это уже было днем 22 июня. И когда уже стемнело, мы подошли к пограничникам. Они нам говорят – отходите назад, за рекой занимайте оборону. Мы так и сделали.

Первый бой приняли, говорят – в этом лесу нужно выбить немцев, мы зашли в лесок, схватились с немцем на часа полтора. Нас было 150 человек, а вышли только 50 человек. После боя привал, сформировали снова отряд, пошли дальше, потом следующий бой, снова переформировались. И так отходили день и ночь.

Потом шли: Минск, Белоруссия, Смоленск, Орел, Курск, все с боями отступали. После Курска в Московскую область зашли – тоже с боями. Там дальше Клин, Волоколамск – смотришь, а уже было 25 километров от передовой до Москвы.

Курская дуга и ранение

В.И.: В 1942 году я в пограничных войсках был, а в 1943 году пришел приказ – кто участвовал в боях – на Курскую дугу. Нас целый эшелон собрали, кто откуда – в марте мы выехали на Курскую дугу. Там вели бои: приезжают «Катюши» – пробили по немецким позициям, артиллерия еще пробила, потом десант, самолеты пошли, и до 5-7 вечера вели бой.

А потом на Курской дуге, когда мы отошли километров 20-30, нас пересадили на минометы. Нашему расчету дали пристреляться по немецкому расчету, а когда все данные были – мы эту немецкую батарею уничтожили. После этого через неделю мы опять передвинулись. Там на позиции связь прервана, одного связиста убило, другого назначили – ранило, теперь меня третьим назначили. От батареи – на наблюдательный пункт надо тянуть.

Я пополз, смотрю – провод на дороге, начал соединять его. Когда соединил, только начал подниматься, мне снайпер по спине в позвоночник вдарил, я в канаву сполз. Начал подниматься – не могу. На четвереньках пополз до своих, там санитары меня подобрали и в полковую санчасть отправили.

После этого ранения в госпитале 6 месяцев был, а как из госпиталя выписали, то я бронетанковое училище окончил и нас отправили в Румынию, под Яссы. В Ясско-Кишиневской битве контузило меня, опять госпиталь на 3 месяца, а 110 танковую бригаду всю разбили. В каких войсках я служил – их вообще нет.

А.И.: Я от других ветеранов такого не слышала. Только представьте, когда он отступал – и голод, и холод, и недостаток сна. Они дошли от литовской границы до Москвы. Ведь сколько окопов перерыто за эти 5 месяцев? А когда отступают – их каждый раз, после каждого боя остается мало. И каждый раз говорят – Корзунин давай, вперед. В основном на его плечи все ложилось, и он опять ведет это отступление. Это не просто так. Когда он мне начал рассказывать, я вообще в шоке была – столько выжить, вытерпеть, всю войну пройти и прийти живым.

Все для фронта, все для Победы

В.И.: У меня двоюродный брат воевал в Финской войне, родные братья уже в Великой Отечественной. Старший брат был пограничником на Дальнем Востоке, но в декабре 1941 года его забрали в лыжный батальон под Москвой, так он и погиб в лыжном батальоне. А средний брат был артиллерист, они под Харьковом попали в окружение, его забрали в плен. Три года он был в плену, американцы его освободили, а потом он в Берлине снова в артиллерию попал, его не посадили, он дальше продолжил воевать. Но потом его уже в живых не осталось.

А.И.: У меня мама работала на заводе, папа работал на заводе и я на этом же заводе работала. Мама отработает на заводе и потом еще едет развозить дрова. Не было же тогда газа, были печки, и вот дров наколют и их привозили туда, где можно топить.

День Победы

А.И.: Каким был день Победы – просто слов нет…

В.И.: В это время меня из госпиталя выписали, написали – не годен в строевой, годен в тылу. Меня взяли на бронетанковую базу, я там ремонтировал танки, и снова на фронт их отправляли. А победу встретили утром, все радовались, подушки в небо летели. Вышел на улицу – там патефон на асфальте стоит, женщины плачут, кто радуется, кто танцует.

Про Сталина

А.И.: Мы за Сталина. Потому что был порядок. Мы ведь жили, мы знаем. Тогда и воровства такого не было.

И ведь посмотрите – такую войну пройти! Закончилась война, не было же ничего, голодные мы были – и начали открываться магазины, в магазинах все-все появлялось. Каждые 2-3 месяца снижение цен, представляете? И это после такой войны?! И всякая рыба была, и всякая колбаса. Вот сейчас называются «крабовые палочки», а тогда – настоящие крабы были.

А сейчас что делается? И как Сталина-то не помнить? Как сказать о нем плохо? Я не могу сказать о нем плохо.

В.И.: В 1942 году вышел приказ Сталина «ни шагу назад». Вот мы пошли в наступление, а на другого посмотришь – он то туда, то сюда, пограничники его останавливают – и в особый отдел. Дезертиры были. Кто в войну попали в лагеря – это все на Сталина вешают. Но если бы он этого не сделал, вообще не знаю, что бы было.

А.И.: В общем, мы за Сталина все равно – мы в тылу жили со Сталиным, они на фронте воевали за Сталина.

Про Хрущева

А.И.: Я была очень против Хрущева, не могла его терпеть, потому что он такое нам устроил – чуть ли не военное время. По полкило хлеба, по полкило крупы, хлеб начал с кукурузой выпекаться. Конечно, было очень плохо. Зачем это нужно было? Я о нем хорошего не могу сказать.

Про Путина

В.И.: Для государства много делает, а для людей-то?

А.И.: Для России надо побольше делать. Он для многих делает, но для России – маловато. И потом эти постоянно повышения, повышения, повышения…

Пожелания молодому поколению

А.И.: Чтобы обязательно они слушали родителей – не только маму и папу, но и бабушек и дедушек. Чтобы они их слышали. И чтобы они, конечно, хорошо учились и хорошо относились к учителям. Учение – это жизнь. Чтобы интересовались настоящим, чтобы понимали, что нужно в жизни.

В.И.: Я желаю, чтобы они были подготовлены к жизни – отслужили кто где может, чтобы учились хорошо. Самое главное – чтобы себя берегли.

«Накануне.RU»
http://www.nakanune.ru/articles/115122/

Огонек Донбасса

Мозговой-Центр

#Отечество