Запах Донецка.

Пишет Марина Ахмедова.

Героиней своего репортажа о сегодняшнем Донецке я выбрала девушку, разливающую духи.
Представьте город, в котором встало производство, и по утрам город больше не пахнет привычно заводами. В котором радуются чему-то простому, но из последних сил. И вот на сцену выходит девушка с пышными волосами и внешностью Николь Кидман.
Она едет на Украину, выстаивает очереди в серой зоне, проходит блок-посты, паспортные контроли. И там — на той чужой территории покупает духи. Один флакон или два. В дороге она принюхивается к ним и раскладывает запах — пачули? Ваниль? Табак? Ладан?
Она привозит духи в Донецк и разливает его по пузырькам — 15 мл, 10 или 5, если вы совсем бедны. Женщины, которые больше не могут покупать ароматы флаконами, расхватывает эти отливанты — так называются пузырьки. Потому что даже в бедности, когда ближайшая мечта — накопить на сапоги — все равно хочется оставаться женщиной. Подарить себе маленькую радость — отливант. Настоящий аромат.
Когда пришла война, у девушки появилось хобби — выходить в город и нюхать чем пахнут люди. У радости есть запах. У горя тоже есть запах. У войны запах есть. У застоя — есть, самый тяжелый.
— Вы чувствуете запах ладана в этом аромате? — спрашивает она меня. — Ванили? Цитрус чувствуете? «Сады Нила» Hermès — мой любимый запах. Вы чувствуете в нем запах Путиловского леса? В нем распускаются желтые фиалки, и мы с папой идём по тропинке на его шахту? Вы чувствуете в этом запахе сандал? Зелёный чай? Вы чувствуете в Донецке запах войны?

Мы заходим в дом девушки — на Путиловке. Она тут больше не живет. Дома у неё нет. Там дальше — Путиловский лес, он заминирован. Шахта затоплена. В квартире холоднее, чем на улице.
— Здесь больше не пахнет домом, — говорит она, принюхиваясь.
В эту квартиру прилетел снаряд. Отец девушки накануне начал часто выходить на балкон — с той стороны, откуда стреляли. С балкона он видел конец — своей жизни, своего города, и хотел уйти. Снаряд наконец прилетел в его кровать. Но он как назло встал раньше обычного. Снаряд его не задел. Но пробил семейные альбомы, аккуратно выковыряв лицо умершего сына и засыпав портрет жены бетонной пылью. Тогда он позвонил девушке — своей дочке, ласково поговорил с ней и повесился сам. На балконе.
— Может быть, так тоскливо от того, что больше по городу не ходят люди, которые должны были жить? — предполагает она.

Иногда она достаёт с полки флакон духов своей матери — там их на донышке. Затягивается и вспоминает ее. У матери остановилось сердце, когда началась война.
Духи на распив — прекрасный способ показать России, что происходит в Донецке, чем пожертвовали люди и что у них было отнято войной. На флаконе духов разливальщица зарабатывает тысячу рублей. Это — деньги. У неё больше нет дома, нет работы, нет родителей, нет денег на здоровые продукты. Но есть радость, которую она дарит женщинам — ароматы.
— Вы чувствуете в этом аромате ирис? — спрашивает девушка с лицом Николь Кидман, выставляя передо мной пузырьки. — А в этом — пудру? Какие хотите понюхать — Van Cleef — “Neroli Amara”, Tom Ford, Guerlain? Вы чувствуете, как пахнет розой — этот запах раскроется летом. Только прысните его на разгоряченное тело. «Сады Нила» — сосны, фиалки, Путиловка. Вы чувствуете запах Донецка?
Духи на распив — лучше историю сегодняшнего Донецка и не рассказать.

Марина Ахмедова
http://vk.com/wall411163277_15331

Наталья Ростова

#Новороссия